Раджапова Р.Р.
О ЛИТEPAТУPНO-ПИCЬМEННОМ ЯЗЫКЕ МОСКОВСКОЙ РУСИ *
Аннотация:
в данной статье рассматриваются особенности языка Московского периода, который находился под влиянием народно-разговорного и книжного языков, рассказывается об изменениях в русском языке середины XVII века, о грамматических и жанровых новшествах.
Ключевые слова:
литературный язык, двуязычие, грамматическая особенность, исихазм, языковая традиция, архаизация
Научные труды И.И. Срезневского, А.А. Шахматова, С.П. Обнорского, В.В. Виноградова, Б.А. Ларина, В.Д. Левина, Б.А. Успенского и других известных историков русского литературного языка позволяют воспроизвести языковую картину Московской Руси. Важнейшей особенностью языка XVI века являлось то, что носители русского языка использовали в своей практике наряду с русским и церковнославянский язык. Как отмечает Б.А. Ларин, в XVI веке отчетливо ощущается разрыв между книжнописьменным и разговорным языком, церковнославянские тексты становятся непонятны даже монахам [4, с. 307]. Монахи, работавшие над исправлением богослужебных книг под руководством Максима Грека, пытаясь упростить язык старых переводов, заменяли русизмами обычные старославянские формы, непонятные даже грамотным людям (например, ны – нас, вели – великъ и др.) [4, с. 308].К разрыву между литературным и разговорным языком привели следующие изменения в морфологии и синтаксисе: утрата аориста, имперфекта, плюсквамперфекта и образование одной формы прошедшего времени на основе формы перфекта без связки, утрата супина, редукция конечного -и в суффиксе инфинитива, редукция окончания глаголов в форме 2-го лица, замена с? на -сь в возвратных глаголах, утрата звательной формы, утрата двойственного числа, утрата склонения кратких прилагательных, замена окончаний прилагательных И.п. м.р. ед.ч. -ый, -ий на -ой, -ей, перестройка системы склонений существительных, выравнивание основ на заднеязычные г, к, х, употребление местоимений меня, тебя, себя взамен утраченных мене, тебе, себе, утрата энклитических местоименных форм, а также конструкций «двойной винительный» и «двойной именительный» с заменой на «винительный + творительный», утрата конструкции «дательный самостоятельный». Наблюдается также архаизация старославянской лексики и замена ее новой.В XVI веке все эти признаки уже не являются нейтральными, как было в литературном языке XI–XIV веков, они становятся «стилистически маркированными, являясь принадлежностью именно литературного языка. Генетические славянизмы и архаические русизмы слились в одну категорию книжных элементов» [3, с. 103].Языковая ситуация Московской Руси XV века характеризуется противопоставлением книжно-письменного и разговорного языков и представляет собой двуязычие. Иначе говоря, литературный язык и разговорный уже не объединялись в одно языковое сознание и воспринимались как разные языки. Функции литературного языка выполняли языки славянский и язык деловой письменности, испытывавший влияние как народно-разговорного, так и славянизированного языков.На книжно-письменном славянизированном языке Епифанием Премудрым были созданы жития Сергия Радонежского и Стефана Пермского. Особенностью стиля этого агиографа было «плетение словес», предполагавшее следующие особенности: перифрастичность, многочисленные метафоры и эпитеты, ряды синонимов, дополняющих друг друга, риторические вопросы, изобилие композитов, образованных из нескольких корней (до 5-7). Этот способ словообразования чужд славянскому языку, но он стал показателем возвышенности стиля. Епифаний Премудрый и сам сочиняет сложные слова: доброразумиченъ, скоровычение, хотя в тексте житий сам допускает вкрапления русских слов по недосмотру [4, с. 315]. Однако такой стиль агиографа – это вовсе «не риторические приемы как способы построения текста, в отличие от южнославянской агиографии, а стремление выразить идеальное содержание в полноте перечислений...» [5, с. 6]. На архаизированном книжно-письменном языке написаны произведения повествовательной литературы XV–XVII века: «Задонщина», «Сказание о князьях Владимирских», «Сказание о Мамаевом побоище», исторические и публицистические сочинения: «Книга степенная царского родословия», сочинения Андрея Курбского, Нила Сорского.Образцом среднерусского языка XV века можно назвать «Хожение за три моря» Афанасия Никитина. В XVI–XVII веках на этом близком к разговорному языку были написаны также «Сказание о Магмет-салтане» Ивана Пересветова и «Повесть об азовском осадном сидении донских казаков». В этих сочинениях синтезированы книжная и разговорная стихия, традиция фольклора и древнерусской книжности. Здесь соединены фонетические и морфологические славянизмы, элементы разговорной речи (например, многократные глаголы), просторечная лексика, иноязычные слова и понятия [6, с. 38]. Во второй половине XVI века начинает формироваться «на почве урегулирования соотношений славянизмов и русизмов своеобразная система трех стилей литературного языка» [2, с. 189]. «Высокий стиль» в стилистической системе М.В. Ломоносова является непосредственным наследником языковых и стилистических норм, выработанных в XVI веке [4, с. 311].В середине XVII века языковая ситуация существенно меняется, и связано это с происходившими политическими, культурными, религиозными событиями, главным из которых был церковный раскол. В сочинениях старообрядцев хорошо видно, как «живая народная речь была вовлечена в смысловую атмосферу церковнокнижного языка и, так сказать, «освящена» им» [2, с. 44]. Протопоп Аввакум создает свои послания и Житие на языке, близком к народному, называя его «вяканьем». В его текстах славянизмы сталкиваются с просторечиями, книжные понятия, приспосабливаясь к разговорной речи, поясняются синонимами из народного языка, – и так происходит бытовое осмысление славянских слов, фразеологизмов. Аввакум в стилистических целях, для выражения презрения к вероотступникам, в одной фразе соединяет возвышенную славянскую лексику и просторечные резкие выражения, добиваясь желаемого художественного эффекта. Широко использует он в текстах уменьшительные имена для выражения теплого отношения к адресату или предметам, вызывающим добрые воспоминания. Такое функционирование слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами в стилистических целях было особенно характерно, по наблюдениям Б.А. Ларина, для языка пословиц того времени [4, с. 333, 334]. Славянская фразеология рядом с просторечиями лишается своей высокопарности. «Одни и те же образы колеблются между библейской и обиходной разговорной речью» [2, с. 47].Что касается грамматики языка XVII века, то здесь утверждаются явления, которые будут характерны для языка XVIII–XIX веков: объем категорий одушевленности и неодушевленности, система словоизменений местоимений, система словоизменений составных имен числительных, развитие и закрепление новых форм синтаксической связи (с союзом если, потому что, оттого что) [2, с. 189]. Во второй половине XVII в. возникают пародийные сатирические произведения («Служба кабаку»), бытовая повесть. И в них также, как в сочинениях протопопа Аввакума, происходит «объединение разнородных элементов в новые стилистические единства» [3, с. 222], хотя и на периферии литературы. Таким образом, славянизированный книжно-письменный язык оставался литературным языком Московской Руси и в конце XVII века, значительно расширив свое влияние благодаря барочной культуре, отдающей предпочтения торжественным панегирикам, дидактической поэзии, школьным драмам.
Номер журнала Вестник науки №5 (74) том 3
Ссылка для цитирования:
Раджапова Р.Р. О ЛИТEPAТУPНO-ПИCЬМEННОМ ЯЗЫКЕ МОСКОВСКОЙ РУСИ // Вестник науки №5 (74) том 3. С. 937 - 941. 2024 г. ISSN 2712-8849 // Электронный ресурс: https://www.вестник-науки.рф/article/14656 (дата обращения: 08.12.2024 г.)
Вестник науки СМИ ЭЛ № ФС 77 - 84401 © 2024. 16+