Коваленко Е.В., Голикова С.В.
ИНСТИТУТ СУРРОГАТНОГО МАТЕРИНСТВА В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ *
Аннотация:
в работе проанализировано действующее законодательство Российской Федерации, регулирующее отношения в сфере суррогатного материнства. Изучена судебная практика. Рассмотрены особенности договоров об использовании услуг суррогатного материнства.
Ключевые слова:
суррогатное материнство, вспомогательные репродуктивные технологии, бесплодие, семейное законодательство, гражданское законодательство, гражданско-правовой договор, беременность
На сегодняшний день в Российской Федерации программа суррогатного материнства является одним из основных и наиболее эффективных методов лечения бесплодия, причём как женского, так и мужского. В этой связи вопросы государственного регулирования данного института не теряют своей актуальности. Поскольку отношения, вытекающие из договора суррогатного материнства, оказываются на рубеже семейного и гражданского законодательства, идентифицировать их правовую природу бывает непросто. В то же время для разрешения возможных коллизий сделать это необходимо.Обращаясь к терминологии, в первую очередь следует подчеркнуть, что суррогатное материнство относится к вспомогательным репродуктивным технологиям (далее – ВРТ). Следовательно, суррогатное материнство, наравне с остальными ВРТ, представляет собой метод лечения бесплодия. В то же время некоторые исследователи, среди них – А.В. Яршов, считают, что программа суррогатного материнства была выведена из числа методов лечения бесплодия Федеральным законом от 19 декабря 2022 г. № 538-Ф3 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», хотя осталась в числе вспомогательных репродуктивных технологий [12, с. 42].Из п. 9 ст. 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» также следует, что «суррогатное материнство представляет собой вынашивание и рождение ребенка по договору о суррогатном материнстве, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, половые клетки которых использовались для оплодотворения, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможны по медицинским показаниям и которые состоят в браке между собой, либо одинокой женщиной, половые клетки которой использовались для оплодотворения и для которой вынашивание и рождение ребенка невозможны по медицинским показаниям» [3].Приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» в п. 70 в той или иной степени повторяет указанное определение и дополняет, что именно представляют собой медицинские показатели, при которых вынашивание и рождение ребёнка невозможны.В монографии «Суррогатное материнство в Российской Федерации: проблемы теории и практики» Т. Е. Борисова определяет суррогатное материнство как «метод вспомогательных репродуктивных технологий, при котором женщина на основании взаимной договоренности с лицами, обратившимися к ее услугам, проходит процедуру имплантации эмбриона, созданного в результате ЭКО, вынашивает ребенка с целью родить и передать его этим лицам» [8, с. 31]. С учётом современной редакции Семейного кодекса РФ считаем необходимым добавить уточнения: «с лицами/лицом» и «этим лицам/этому лицу», поскольку на данный момент законодательство прямо предусматривает возможность одинокой женщины обратиться к услугам суррогатного материнства. Также в своей монографии Т. Е. Борисова уточняет, что под понятие «суррогатное материнство» должны подпадать случаи, когда достигнуть цели договора, а именно рождения ребёнка, не удается (например, в случае непроизвольного аборта).Полагаем, в данном случае уместно обратиться к п. 1 ст. 401 Гражданского кодекса РФ, который устанавливает, что лицо, не исполнившее обязательство или исполнившее его ненадлежащим образом, несёт ответственность лишь при наличии вины (умысла или неосторожности) [1]. Непроизвольный аборт у суррогатной матери говорит о её невиновности в неисполнении обязательства, поскольку подобное обстоятельство наступило вне зависимости от её осмотрительности и заботливости.Надо также заметить, что законодательство Российской Федерации устанавливает определённые критерии для женщин, которые желают стать суррогатными матерями. Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» закрепляет следующие ограничения: возраст от двадцати до тридцати пяти лет, гражданство Российской Федерации, наличие хотя бы одного собственного ребёнка, получение медицинского заключения, устанавливающего удовлетворительное состояние здоровья и отсутствие противопоказаний к родам и беременности [3].Наряду с этим, важно обратить внимание на классификации суррогатного материнства, поскольку они помогают выделить характерные особенности тех или иных программ. Так, в мировой практике выделяют традиционное и гестационное суррогатное материнство [11, с. 76].Традиционное суррогатное материнство предполагает использование половых клеток только отца-заказчика, то есть искусственное оплодотворение яйцеклетки суррогатной матери его семенем. В то же время гестационное суррогатное материнство (от латинского слова gestatio, «ношение») не подразумевает использование половых клеток суррогатной матери. Чаще всего под данным термином понимается имплантация эмбриона, созданного с использованием половых клеток обоих потенциальных родителей или потенциального родителя и донора.Обратимся к законодательному регулированию института суррогатного материнства. Как было упомянуто выше, Семейный кодекс РФ содержит статьи, непосредственно затрагивающие отношения суррогатного материнства. Так, ч. 2 п. 4 ст. 51 Семейного кодекса РФ устанавливает круг лиц, которые имеют право воспользоваться услугами суррогатного материнства [2]. К ним относятся лица, состоящие в зарегистрированном браке между собой, при этом хотя бы одно из них должно иметь гражданство Российской Федерации на момент заключения договора, и одинокая женщина, имеющая гражданство Российской Федерации на момент заключения договора.Также примечательно, что в приведённой статье одинокий мужчина не указан в качестве лица, которое может воспользоваться суррогатным материнством как методом лечения бесплодия. В то же время ни Семейный кодекс РФ, ни Приказ Министерства здравоохранения Российской Федерации «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» прямо не запрещают одиноким мужчинам заключать договор суррогатного материнства, хотя предполагают это. На практике возникают неоднозначные ситуации.Например, 04.03.2011 Смольнинский районный суд г. Санкт-Петербурга постановил зарегистрировать одинокого мужчину в качестве отца детей, родившихся в результате реализации программы суррогатного материнства [6]. При этом предварительно орган ЗАГС отказал истцу во внесении соответствующей информации в актовую запись о рождении. Суд мотивировал своё решение тем, что законодательство не содержало прямого запрета на использование услуг суррогатного материнства одинокими мужчинами. Аналогичное решение вынес Бабушкинский районный суд г. Москвы 04.08.2010 [5]. Отказ органа ЗАГС в регистрации ребёнка, родившегося в результате реализации программы суррогатного материнства, на имя одинокого мужчины был опять же признан необоснованным, поскольку не соответствовал ни правовым нормам, ни интересам самого ребёнка.Однако стоит учесть, что ранняя редакция ст. 51 Семейного кодекса РФ, действовавшая на момент принятия данных судебных решений, выглядела следующим образом: «Лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери)». Прямое указание на одинокую женщину как на лицо, которое может воспользоваться услугами суррогатного материнства, появилось только в результате вступления в силу Федерального закона от 19 декабря 2022 г. № 538-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Тогда же появилось указание на гражданство потенциальных родителей. В изложенных выше судебных решениях органы ЗАГС отказывали одиноким мужчинам в записи детей на их имена на том основании, что они не состояли в браке, как того требовал закон. Суды же не посчитали такую причину достаточной.Есть и противоположная судебная практика. Так, Тушинский районный суд г. Москвы отказал истцу в признании его отцом двоих детей, рождённых в результате реализации программы суррогатного материнства. Решением апелляционной инстанции от 22.07.2014 судебное постановление также было оставлено без изменений [4].Соответственно, поскольку Федеральный закон от 19 декабря 2022 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» не указал одинокого мужчину в качестве лица, которое может воспользоваться услугами суррогатного материнства, но указал одинокую женщину, можно предположить, что законодатель подразумевал запрет одиноким мужчинам обращаться к услугам суррогатного материнства.В то же время п. 3 ст. 19 Конституции РФ устанавливает равенство мужчин и женщин, на основании чего суд всё также может обязать орган ЗАГС внести одинокого мужчину в актовую запись о рождении ребёнка, появившегося в результате реализации программы суррогатного материнства, в качестве отца, как уже бывало в судебной практике. Однако недавние законодательные поправки, конкретизировавшие ряд аспектов в отношениях суррогатного материнства, сделали такую ситуацию гораздо менее вероятной.Считаем разумным внести изменения в семейное законодательство и разрешить одиноким мужчинам пользоваться услугами суррогатного материнства наравне с одинокими женщинами. Во-первых, оснований для подобного ограничения в отношении мужчин нет. Во-вторых, нередко отказ в записи ребёнка, рожденного в результате реализации программы суррогатного материнства, на имя одинокого мужчины идёт вразрез с интересами самого ребёнка, потому как он передаётся на воспитание в соответствующее учреждение и остаётся без родителей. В-третьих, подобные поправки разрешили бы коллизию правовых норм и судебной практики и позволили бы судам применять законодательство с большим единообразием.Также следует отметить, что договор суррогатного материнства регулируется гражданским законодательством лишь в той степени, в которой он не противоречит семейному законодательству. В связи с этим некоторые учёные отмечают, что сложность определения природы договора суррогатного материнства обуславливается и тем, что суррогатная мать не является субъектом семейного права [11, с. 77].Вместе с тем можно обозначить, что договор суррогатного материнства относится к числу непоименованных договоров. Также отдельные специалисты считают, что он является семейно-правовым. В научной литературе данная позиция встречает как поддержку, так и критику. Например, ряд исследователей утверждает, что заключение и исполнение договора суррогатного материнства влекут за собой появление семейно-правовой связи, и, соответственно, данный договор необходимо отнести к семейно-правовым, так как он способствует возникновению семейно-правовых отношений [10, с. 26].Полагаем, что договор суррогатного материнства необходимо отнести к категории гражданско-правовых хотя бы потому, что семейное законодательство регулирует лишь отдельные сферы возникающих отношений (такие как запись родителей ребёнка в книге записей рождений), остальные же юридические аспекты регламентируются Гражданским кодексом РФ.Более того, ряд исследователей утверждает, что договор суррогатного материнства является разновидностью договора возмездного оказания услуг. Не считаем такую позицию правильной, поскольку договор суррогатного материнства может осуществляться и на безвозмездной основе. Дополнительно, данные договоры существенно отличаются по предмету. Так, в своей монографии «Искусственная репродукция человека: поиск оптимальной модели правового регулирования» Е.Е. Богданова и Д.А. Белова справедливо отмечают, что предметом договора возмездного оказания услуг являются действия или деятельность, а действия носят волевой характер. В свою очередь, вынашивание и рождение ребёнка действиями в юридическом смысле не являются, поскольку представляют собой естественные физиологические процессы, которое женщина контролировать не в состоянии. Волевой характер носит лишь согласие суррогатной матери на имплантацию ей эмбриона, но не само состояние беременности [7, с. 111]. Следовательно, договор суррогатного материнства не может быть договором возмездного оказания услуг.Перейдём к сторонам договора. Так, субъектами договора о суррогатном материнстве выступают заказчик(и), то есть потенциальные родители или родитель, и исполнитель (суррогатная мать). Критерии, предъявляемые к обеим сторонам, были рассмотрены выше. Многие авторы также придерживаются позиции, что данный договор является трёхсторонним, и третьей стороной выступает медицинская организация, которая обладает соответствующей лицензией и способствует реализации программы суррогатного материнства [9, с. 130]. Думаем, данная позиция верна, поскольку без участия медицинской организации суррогатная мать не сможет пройти через процедуру имплантации эмбриона.Вопрос об исполнении или неисполнении обязательств по договору суррогатного материнства составляет отдельную правовую проблему, потому как законодательство не устанавливает конкретные меры ответственности ни для одной из сторон. С одной стороны, поскольку договор суррогатного материнства является непоименованным, он должен регулироваться в соответствии с п. 2 ст. 421 Гражданского кодекса РФ, то есть общими положениями о договорах. С другой стороны, трудно определить, считается ли отказ суррогатной матери передать ребёнка потенциальным родителям односторонним отказом от исполнения обязательств.Так, условия наступления гражданско-правовой ответственности включают в себя осуществление противоправного деяния. В данном случае следует учесть, что отказ суррогатной матери передать ребёнка потенциальным родителям никоим образом не является противоправным, поскольку суррогатная мать действует в соответствии с законом, следовательно, она не может понести гражданско-правовую ответственность за подобный поступок. Однако стоит согласиться с Е.Е. Богдановой и Д.А. Беловой, что правовая цель договора суррогатного материнства – вынашивание и рождение ребёнка в интересах потенциальных родителей, а интересы суррогатной матери имеют совершенно иной характер: материальный или благотворительный. Более того, зачастую данный договор является возмездным, и потенциальные родители несут расходы на обеспечение условий, необходимых для благоприятного развития ребёнка [7, с. 117].Соответственно, если суррогатная мать решает зарегистрировать ребёнка на своё имя, своими действиями она исключает основания для её финансовой поддержки в целях благополучного течения беременности и родов. Таким образом, полученные ею материальные блага представляют неосновательное обогащение и подлежат возвращению в соответствии с гл. 60 Гражданского кодекса РФ [1].Следовательно, можно сделать вывод, что суррогатное материнство – крайне важный правовой институт. Так, нередко программа суррогатного материнства является последним методом лечения для лиц, страдающих бесплодием. Многочисленные пробелы в законодательстве говорят о том, что указанную область необходимо тщательно изучать как исследователям-теоретикам, так и законодателям, ведь она затрагивает такой важный элемент семейных отношений, как наличие детей.
Номер журнала Вестник науки №12 (81) том 3
Ссылка для цитирования:
Коваленко Е.В., Голикова С.В. ИНСТИТУТ СУРРОГАТНОГО МАТЕРИНСТВА В ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ // Вестник науки №12 (81) том 3. С. 663 - 673. 2024 г. ISSN 2712-8849 // Электронный ресурс: https://www.вестник-науки.рф/article/19797 (дата обращения: 23.06.2025 г.)
Вестник науки © 2024. 16+