Лозгачев А.Д.
РАЗВИТИЕ ИДЕЙ ПРОСВЕЩЕНИЯ ПОСЛЕ ИМПЕРИИ НАПОЛЕОНА ДО СЕРЕДИНЫ XIX В. *
Аннотация:
в работе исследуется трансформация идей Просвещения во Франции после падения Наполеоновской империи до середины XIX века. Авторы анализируют, как революционные потрясения и Реставрация повлияли на восприятие концепций свободы, равенства и народного суверенитета. Особое внимание уделено критическому переосмыслению наследия Руссо и Монтескье такими мыслителями, как Бенжамен Констан, Алексис де Токвиль и Франсуа Гизо. Рассматривается эволюция либеральных и консервативных идей, а также их адаптация к новым социально-политическим реалиям. Статья демонстрирует, как классические принципы Просвещения были переработаны в условиях становления буржуазного общества и поиска баланса между свободой и стабильностью.
Ключевые слова:
Просвещение, Франция, либерализм, Констан, Токвиль, Гизо, революция, Реставрация, политическая философия
После падения Наполеоновской империи – общественно-прогрессивные силы не могли противопоставить этому наступлению такой могущественной и сомкнутой армии, какой была литература Просвещения. Великая эпоха Просвещения осталась позади – в XVIII столетии. Новый век, точнее, его начало, не рождал в области общественной мысли корифеев, равных Вольтеру, Дидро или Жан-Жаку Руссо. Конечно, за 25 лет, прошедших с начала французской революции и до вступления союзнических войск в Париж, идеи Просвещения распространились вширь. Даже при своем рождении оно не было чисто французским идейным движением. Можно и должно говорить о немецком, итальянском, русском, испанском Просвещении, и хотя Франция дала наиболее крупных представителей просветительской мысли, есть достаточно оснований, чтобы говорить о европейском Просвещении XVIII в., сознавая при этом, что оно неравно и неодинаково развивалось в различных странах. К рассматриваемому времени степень осведомленности образованных людей того периода в идеях, в литературе Просвещения значительно возросла. Монтескье, Вольтер, Руссо превратились уже в классиков, их произведения получили распространение почти во всех странах мира.Но вместе с тем несомненным является и то, что за годы грандиозных социальных потрясений великие идеи просветителей подверглись некоторым изменениям в восприятии участников и современников этих событий. Нельзя сказать, что социальная философия Просвещения (если при всей его неоднородности пытаться рассматривать его обобщенно) не выдержала испытаний бурного времени [6, c. 65].Общественный строй буржуазной Франции при всех преходящих формах организации власти оставался исторически более прогрессивным, чем абсолютистско-феодальные монархии Европы. Но вместе с тем, как бесконечно далек был, корыстной конкурентной борьбы, кровавых войн и полицейской опеки от того идеального общества разума и справедливости, о котором мечтали передовые умы, лучшие люди второй половины XVIII в., смело идя навстречу надвигавшейся революции!Идейно-политическим направлением, представлявшим общественно- прогрессивные силы и оформившимся на европейском континенте в течение этой четверти, было национально-освободительное движение, национальная идея. Не случайно слово "патриот" в 1792–1794 гг. имело во французском языке двоякое значение: оно выражало и преданность родине, и преданность революции, и эти чувства были нерасторжимы. Теоретически национальная идея была предвосхищена литературой французского Просвещения и более всего творчеством Жан-Жака Руссо. Жан-Поль Марат, верный ученик Руссо, пошедший дальше своего учителя, еще в "Цепях рабства", впервые изданных за 15 лет до начала революции, уже обвинял деспотическую власть в том, что она стремится "разделять нацию", и утверждал, что "в обществе, вновь созданном, все граждане государства – дети одной семьи, они пользуются одними и теми же правами и выделяются лишь своими личными заслугами [7, с. 108].На крайне левом крыле идейного движения того времени находились мыслители, чьи произведения содержали острую критику не только отживавшего феодально-абсолютистского строя, но и главным образом еще лишь утверждавшегося капиталистического строя. Речь идет о писателях социалистах-утопистах и прежде всего о трех великих представителях утопического социализма: Анри де Сен-Симоне, Шарле Фурье и Роберте Оуэне. Напомним, что одно из основных произведений Сен-Симона – «Письма женевского обитателя к современникам» было издано в 1803 г., в 1813 г. были опубликованы «Очерк науки о человеке» и «Труд о всемирном тяготении», а в последующие годы он работал над своим трехтомным трудом «О промышленной системе», изданном в 1821 году [8, c. 5]. «Промышленный принцип основывается на принципе полного равенства». Политическая свобода есть необходимое следствие прогрессивного развития, но раз она достигнута, она перестает быть конечной целью. Индивидуализм слишком развил и без того сильный в человеке эгоизм, теперь нужно постараться организовать производство на принципах ассоциации, что скоро приведет к развитию естественных чувств солидарности и взаимной братской преданности [2, c. 158].Возвращение короля реанимировало старые конфликты, появились претензии, которые в годы Империи никто не предъявлял. Теперь бывшие эмигранты демонстрировали уверенность в том, что возвращением прежней династии на французский престол дело не кончится. Противоречия между старой и новой Франциями ощущались повсюду: и в парижских салонах, и в деревнях. Многие мыслители того времени и консерваторы, и либералы в поисках средства «окончить Революцию» обращались к вопросу о собственности как к важнейшему из вопросов. Собственность была в этом обществе «критерием социальной значимости». Бональд в парламентских дебатах отстаивал идею избирательного ценза, защищая интересы крупных земельных собственников. Констан, высказываясь за имущественный ценз, так же выделял в первую очередь землевладельцев в качестве источника патриотизма, стабильности, опоры порядка [3, c. 152].В этот период Б. Констаном предпринимается первая во французской политической мысли серьезная попытка критики политической философии Руссо с либеральных позиций, критика глубокая, затрагивающая самую суть возникших в ходе революции проблем. Эти мыслители во многом остаются верны – по крайней мере, на уровне дискурса – политическому руссоизму с его понятиями общей воли и суверенитета народа. С одной стороны, послереволюционный французский либерализм является продолжением и развитием классического аристократического либерализма эпохи Просвещения, с другой – представляет собой радикальное обновление либеральной доктрины [11, с. 62]. Констан полагает, что миф общественного договора в достаточной степени дискредитировал себя в ходе революционных событий, а потому должен быть заменен более реалистичной теорией социальной эволюции. Теорию естественного состояния он называет «тривиальной и смехотворной» [1, с. 41]. Констановское предостережение – «анахронизмы в политике просто опасны» – становится лейтмотивом всей его деятельности: во время революции он обвиняет якобинцев в попытке насаждение античной модели демократического устройства, в 1813–14 гг. предостерегает Наполеона против возвращения в эпоху всеобщей коммерциализации к варварским методам захватнической политики, после 1817 г. пытается удержать пришедших к власти ультрареакционеров от восстановления права старшинства и слишком тесного союза с Церковью. Вместе с тем личность остается для Констана главной ценностью, которую следует сохранять и оберегать.По мнению Б. Констана, например, наибольшую угрозу, как для общества, так и для индивида, представляет чрезмерный «квант власти», в чьих бы руках эта власть ни была сосредоточена: «Согласия большинства совершенно недостаточно, чтобы в любом случае легитимизировать его действия: существуют и такие действия, которые ничто не может санкционировать, когда подобные действия совершаются какой-либо властью, то совершенно неважно, из какого источника эта власть проистекает, немного значит и то, называется ли она индивидом или нацией, и даже если вся нация в целом угнетает одного гражданина, она не будет более легитимной» [5, с. 29]. Поэтому вполне в духе просвещенческих традиций аристократического либерализма он предлагает ограничить политическую власть «справедливостью и правами индивида» с помощью «распределения и равновесия властей».Констан полагает, что теория общественного договора дискредитировала себя в ходе революционных событий и потому должна быть заменена теорией социальной эволюции [4, с. 101].Концепция народного суверенитета и демократии, по мнению Констана – это навязывание человеку XIX в. «свободы», которая могла удовлетворить только древних людей. Такой свободой, считал он, человек нового времени не может довольствоваться.Другим же мыслителем, на которого стоит обратить внимание, был Алекс де Токвиль. Он писал: «Разумом я склоняюсь к демократическим институтам, но по инстинкту я аристократ, т. е. я презираю толпу и боюсь ее. Я страстно люблю свободу, законность, уважение прав, но не демократию. Такова суть человека» [10, c. 87].В политической мысли XVIII – начала XIX вв. демократия воспринималась в ретроспективно академическом значении – как политический режим, при котором вся совокупность свободных граждан принимает участие в прямом управлении сообществом. Этот смысл мы находим в политических сочинениях и Руссо, и Мабли, и якобинцев, для которых демократия являет собой народное правление, воплощенное в Республике. Однако, как мы помним, уже Монтескье высказывался в том смысле, что демократическая республика, принципом которой выступает политическая добродетель, заключающаяся в служении отечеству, целиком принадлежит прошлому.А. де Токвиль, сумевший побороть в себе «инстинкт аристократа», уже не сомневается в том, что демократия – это не прошлое, но настоящее и, главное, будущее всех цивилизованных народов. Только вот само понятие демократии должно мыслиться по-другому [11, c. 73].Демократией является не совокупность политических институтов, но общественный строй, определяемый равенством условий. При этом то, что «первопричина» равенства условий определяет «общественный строй», а не политический режим, не означает, что тот или иной «общественный строй» не оказывает влияния на политику. На этой единой социальной основе могут утвердиться только два вида соответствующей ей политической организации – народовластие и деспотизм [9, c. 61].В своей статье, датированной 1836 годом и носящей название «Социальное и политическое состояние Франции до и после 1789 г.», Токвиль различает два типа свободы – аристократическую и демократическую [11, c. 73]. Весь парадокс демократической свободы – наиболее истинной и справедливой, по его мнению, – состоит в том, что она создает для человека крайне непрочное существование, заставляя его всякий раз заново решать для себя дилемму: подниматься ли до уровня гражданских добродетелей либо погружаться в пучину «рабской покорности».Идеал демократической свободы, по Токвилю, объединяет в себе два противоречивых, но дополняющих друг друга процесса. Во-первых, принцип суверенитета личности приводит к постепенному размыванию личностных влияний, при помощи которых осуществлялось единство общества при аристократии. Во-вторых, идет менее спонтанный, более осознанный процесс восстановления социальной ткани, социальных связей, что требует большого политического искусства, вплетения в демократический процесс того положительного, что было создано аристократией. Демократия сначала распускает иерархически структурированные общественные связи, а затем восстанавливает их, но уже на эгалитарной основе [11, c.79].Ещё одним последователем и модификатором идей Просвещения является Франсуа Гизо, либерал-консерватор. Для него французская революция была борьбой враждующих интересов, третье сословие восстало против привилегированных классов, затем народ против буржуазии. Речь шла о войне между классами, исход которой надолго определял развитие Истории. Общественные отношения после революций усложнились: общество теперь не разделено на аристократию и народ, всеобщее движение к равенству породило «общность условий», паритет шансов, поэтому в таком обществе не работают прежние политические средства. Политика представляет независимый по отношению к обществу инструмент господства лишь тогда, когда общество само разделено, следовательно, политическая власть не является регулирующей и организующей инстанцией.К середине XIX века политические идеи Просвещения во Франции претерпели значительные трансформации. Одной из важнейших исторических особенностей этого периода стало приход к власти Наполеона, который сделал попытку совместить идеи Просвещения с авторитарной формой правления.В работах А. Токвиля, Ф. Гизо и Б. Констана также отражены метаморфозы политических идей Просвещения. А. Токвиль критиковал концепцию равенства, которая, по его мнению, могла привести к тирании меньшинства. Ф. Гизо развивал идею о необходимости разделения властей, чтобы избежать злоупотреблений и коррупции. Б. Констан анализировал понятие свободы и утверждал, что свобода не должна быть безусловной, а должна сочетаться с ответственностью перед обществом.Таким образом, политические идеи Просвещения во Франции к середине XIX века претерпели значительные изменения. Кодекс Наполеона совместил идеи Просвещения с авторитарной формой правления, а работы А. Токвиля, Ф. Гизо и Б. Констана отразили метаморфозы идей равенства, разделения властей и свободы в политической мысли Франции.
Номер журнала Вестник науки №6 (87) том 1
Ссылка для цитирования:
Лозгачев А.Д. РАЗВИТИЕ ИДЕЙ ПРОСВЕЩЕНИЯ ПОСЛЕ ИМПЕРИИ НАПОЛЕОНА ДО СЕРЕДИНЫ XIX В. // Вестник науки №6 (87) том 1. С. 1081 - 1089. 2025 г. ISSN 2712-8849 // Электронный ресурс: https://www.вестник-науки.рф/article/23712 (дата обращения: 09.07.2025 г.)
Вестник науки © 2025. 16+