Шадиева Л.А., Ганижева А.А., Тариева Л.У.
СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ПРИЧАСТИЙ В РАЗНОСТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКАХ *
Аннотация:
в статье рассматриваются семантические особенности функционирования причастия в русском и ингушском языках. Причастие в языках обоих стратегий (эргативной и номинативной) накапливает как признаки мотивирующего их глагола, так и признаки прилагательного Значение причастия обусловлено в двух генетически неродственных языках структурой причастия. Мотивированное причастие обнаруживает морфемы, которые указывают на залоговые возможности причастия, на его временную отнесенность
Ключевые слова:
причастие, глагол, прилагательное, зависимые и независимые формы, действительные причастия, страдательные причастия
Актуальность избранной темы заключается в том, что сравнение и сопоставление причастий разноструктурных языков, характерных для русского, и для ингушского языков, относится к недостаточно разработанной части типологического языкознания. На сегодняшний день статей, монографий и других видов научных работ по контрастивному представлению причастий разносистемных языков, относительно мало. Исследование причастий было предметом специального исследования у многих отечественных языковедов: В.С. Белошапкова (1989), Н.С. Валгина (2003), Е.С. Скобликова (2006), А.А. Шахматов (2001). Проблемами синтаксиса в ингушском языке занимались: Ф.Р. Оздоева, М.А. Кульбужев (2006), З.К. Мальсагов (1963), Н.Ф. Яковлев (2001), Л.У. Тариева (2014). В общем языкознании причастие представляет собой форму глагола, и / или знаменательную часть речи, которая обозначает действие, причисляемое лицу или предмету как их свойство или признак. При этом особым семантическим содержанием причастия является выражение признака, представляющегося во времени. Определяя причастие, исследователи генетически неродственных языков, как правило, подчеркивают его семантическую двойственность. Т.В. Жеребило в своем «Словаре лингвистических терминов» пишет, что причастие – «синкретичная часть речи, объединяющая признаки глагола и прилагательного» [4, с. 288]. В русском языке, равно как и в ингушском, как правило, причастие определяется как форма глагола. В качестве формы глагола содержит в себе непосредственно признаки глагола и прилагательного [1; 2]. Причастие в двух исследуемых языках имеет зависимую и независимую (для русского языка субстантивированная форма) формы и склоняется по падежам: 1) Идущий в дом родителей не приходил без разрешения ʽДаь коа воаг1ар пурам доацаш ваг1ацарʼ (самостоятельная форма причастия настоящего времени ʽйолча хана причасте ло1аме формаʼ); 2) Мы не знали пришедшего в дом родителей человека ʽДаь коа вена саг тхона вовзацарʼ (субстантивированная форма причастия ̔яхача хана причасте ло1аме форма). Формальным показателем субстантивированной (инг. ло1аме) формы причастия является в обоих языках суффикс (рус. -ущ (-ющ), -ащ (-ящ); в инг. -р (-рг) Субстантивированное причастие в русском языке и самостоятельная форма причастия в ингушском выполняют, как правило, функцию подлежащего или дополнения. С семантической точки зрения важно, что причастие русского и ингушского языков заимствует у исходного глагола категорию времени. В современном русском языке, причастия имеют две формы времени (настоящее, прошедшее), заимствованные у глагола, от которого оно образовано. Н.С. Валгина отмечает, что причастия подразделяются только на причастия настоящего и прошедшего времени, указывая, что форма будущего времени у них отсутствует [2, с. 199]. А.З. Гандалоева отмечает, что в ингушском эргативном языке, «причасти кхо ха я: йолеи, хургйолеи, яхаяннеи», т.е. причастие обладает тремя формами времени [3, с. 177], включая и форму будущего времени: 3) Аз кхетабу мотт бувца̕ргбола саг воалве ̔Пришлите человека, который будет говорить на понятном мне языке̕. Причастие в форме будущего времени, свойственное эргативному ингушскому языку, образуется посредством суффикса -рг- и вспомогательного глагола дола (вола, бола, йола). Такие конструкции, в силу того, что в русском языке отсутствует форма причастия будущего времени, переводятся посредством сложного предложения. С точки зрения значения причастных форм страдательные причастия русского и ингушского языков структурно обнаруживают формообразующие аффиксы (рус. -ем (- ом), инг. -а (-в)). Например: 4) Принесите книгу, читаемую школьником ʽДешархочо (ERG) деша книжка даʼ. Несамостоятельные формы причастий русского и ингушского языков функционально совпадают. В потоке речи они употребляются с существительными и выполняют в предложении, обычно, роль определений: 5) Летающий по небу самолет скрылся за горизонтом ̔Сигала лела кема, анаюхе къайладаьлар̕. 6) Диктант, написанный вчера, еще не проверили ̔Селхан яьздаь диктант, х1анз а тахканза дар̕ . Определяя семантическую структуру причастия Н.С. Валгина в своей работе «Современный русский язык: Синтаксис» выделяет две залоговые формы: действительные и страдательные [2,с.3]. Та же ситуация наблюдается и в ингушском языке. Например: 7) Хорошо читающий мальчик сидел за первой партой ʽ Дика деша к1аьнк хьалхарча парта т1а ваг1ар (действительное причастие: действие исходит от субъекта-агенса, исполняющего это действие); 8) Книга, читаемая мальчиком, была потрепанной ̔Книжка, к1аьнко дешаш дола, леладаь дар (страдательное причастие: действие совершается субъектом в ТВ. падеже имени). В русском языке страдательное причастие, представляет действие-признак, исполняемое субъектом, который перемещается в позицию пациенса. В ингушском языке подобного рода пассива нет, и предложения подобного рода переводятся на русский язык конструкцией сложного с придаточным определительным. Действительные причастия русского языка используются только в полной форме (например: играющий, игравший). А страдательные причастия могут использоваться и в полной, и в краткой форме, например: 9) Убранная комната казалась уютной ʽЛостам баь ц1а парг1ата хетарʼ. 10) Комната добросовестно убрана ʽЦ1а дег чура ц1ендаьдʼ. Краткие прилагательные в перефразированных конструкциях обычно меняют синтаксическую функцию. В ингушском языке кратких причастий не наблюдается. Страдательные причастия, как и имена существительные, согласно концепции Н.С. Валгиной и других синтаксистов изменяются по падежам [2; 7; 8]. В ингушском языке, как отмечает А.З. Гандалоева, причастия также склоняются по падежам [3, с. 173, 178]. В.А. Белошапковой в работе «Современный русский язык» указывает, что «отличие страдательных причастий от действительных заключается в способности формы именительного падежа страдательного причастия сочетаться с формой именительного падежа существительного в значении не субъекта действия» [1, с. 480].
Номер журнала Вестник науки №2 (23) том 1
Ссылка для цитирования:
Шадиева Л.А., Ганижева А.А., Тариева Л.У. СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ПРИЧАСТИЙ В РАЗНОСТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКАХ // Вестник науки №2 (23) том 1. С. 104 - 109. 2020 г. ISSN 2712-8849 // Электронный ресурс: https://www.вестник-науки.рф/article/2741 (дата обращения: 19.04.2024 г.)
Вестник науки СМИ ЭЛ № ФС 77 - 84401 © 2020. 16+