Зунунова Г.Ш.
ЦВЕТ В ПРАКТИКЕ ПОВСЕДНЕВНОЙ И ОБРЯДОВОЙ ЖИЗНИ УЗБЕКОВ *
Аннотация:
в статье раскрываются повседневные, обрядовые и магические функции цвета, которые ранжируют возраст и ритуальные ситуации. Показано, как тот или иной цвет играет охранную функцию, а также определяет локальные образы со знаком «радость» и «печаль»
Ключевые слова:
цвет, повседневность, обряд, оберег, ритуал, свадьба, похороны
УДК 392
Зунунова Г.Ш.
доктор исторических наук
ведущий научный сотрудник
«Междисциплинарного» отдела
Национального центра археологии
Академия наук Республики Узбекистан
(г. Ташкент, Республика Узбекистан)
ЦВЕТ В ПРАКТИКЕ ПОВСЕДНЕВНОЙ
И ОБРЯДОВОЙ ЖИЗНИ УЗБЕКОВ
Аннотация: в статье раскрываются повседневные, обрядовые и магические функции цвета, которые ранжируют возраст и ритуальные ситуации. Показано, как тот или иной цвет играет охранную функцию, а также определяет локальные образы со знаком «радость» и «печаль».
Ключевые слова: цвет, повседневность, обряд, оберег, ритуал, свадьба, похороны
Постановка вопроса. Понятие цвета существует в каждой культуре, с ним связана важная социокультурная информация, накопленная этносом. У каждого народа с древнейших времен цвет являлся одним из средств осмысления мира. Он служил обозначением наиболее важного в природе и наиболее ценного в человеке. Будучи одной из древнейших категорий познания, цвета приобрели символическое значение.
Степень изученности исследуемой темы. Говоря об историографии вопроса, отметим, что проблема цветовой характеристики народной культуры узбеков является малоисследованной. Среди работ, связанных с изучением вопроса можно выделить, пожалуй, монографию Г. Ш. Зунуновой, где цвету посвящен отдельный подраздел [24,c. 138-109]. Об интересе к подобного рода исследованиям представителей зарубежной научной школы свидетельствуют публикации таких авторов, как Н. В. Серов, Л. Н. Миронова, Ш. М. Шукуров и др. [32, c. 147-156]. В начале и середине XX в. цветоведение начинает связываться с антропологией. Дж. Фрэзер соотносит ритуальные цвета со сферами сознания: «чёрный —магия, красный — религия, белый — наука» [37]. В 50 — 60-е гг. ХХ века К. Леви-Стросс говорит о хроматизме мифов и рассматривает систему цветовых символов как традиционную, где каждый цвет имеет круг своих значений и ассоциаций [29].
Крупный вклад в колористику внёс английский антрополог В. У. Тернер, определив ритуальное значение белого, красного, чёрного («триада Тернера»), связал эти цвета в духовном плане — с жизненным циклом, и разработал соответствия хроматических бинаров и тринаров с ключевыми мифоритуальными оппозициями [36]. Т. Юнг и Дж. Максвелл предлагали свое решение цветообразования, выдвинувших также как и В. У. Тернер идею трёх основных цветов, связав их с физиологическими процессами в организме человека [34]. А. Ф. Лосев в своих размышлениях ставит вопрос о цвете как объекте изучения гуманитарных дисциплин[38]. И. В. Гете высказывает мысль о приверженности различных культур к определенным цветам и их сочетаниям: «достаточно иногда увидеть знакомые сочетания цветов, чтобы почти безошибочно определить этническую принадлежность предмета материальной культуры» [38].
Источниками являются материалы, собранные автором статьи в махаллях города Ташкента, селе Тудамайдон Кашкадарьинской области Узбекистана, а также кишлаке Миндон Ферганской области Узбекистана в 1998, 2005, 2009,2011-2014, 2016 годах.
Цель. Показать смысл цветовых обозначений в обрядах жизненного цикла, повседневной и магической практике узбеков разных регионов Узбекистана в ключе изучения сочетания цветов на примере носителей исследуемого народа.
Методология. Основной канвой статьи явится высказывание И. В. Гете об особенностях этнической культуры, проявляющихся в символах цвета, обозначающих тот или иной обычай, ритуал, статус и возраст.
Результат исследования. Обряды жизненного цикла, ритуалы, обычаи народа сохраняющие многие архаические черты, являются одним из наиболее устойчивых элементов традиционного уклада жизни и, будучи особым образом организованным, концентрированным выражением мировоззренческой системы того или иного народа, представляют большой интерес для исследования различных аспектов культуры, в частности, присущего ей пространства цвета[5].
Прежде всего, следует сказать о цвете как магическом средстве, имеющем охранительную функцию. Особенно опасными для ребенка считаются сорок дней после родов именуемых чилла в течении которого недавно родившей женщине и новорожденному нельзя находиться вне дома в темное (черное- Г. З.) время суток, так как в это время «злые духи» могут причинить вред их здоровью и унести жизнь[21]. В традиционном пандемониуме среди прочих злых духов выделяется алмасты (алмасте, алмасти, албасты) ― демоническое существо женского рода, которое вредит главным образом женщинам и прежде всего роженицам. Существует множество магических практик и разного рода заговоров, призванных предотвратить влияние алмасты и уберечь мать и новорожденного от ее козней. [5] Так, например, в селе Миндон после возвращения матери и ребенка из роддома ребенка купают в соленой воде [20]. О. В. Горшунова сообщает, что в Ферганской долине существует также весьма распространенный обряд положения в колыбель младенца, во время исполнения, которого с левой стороны колыбели прикрепляются небольшие куски белой и синей материи, старшая из присутствующих женщин произносит молитву либо читает заклинание, в котором просит Фатиму охранить ребенка от болезней и смерти[6]. Защитной является рубашечка сорокодневка, которую шьют из тканей светлых и белых тонов [16]. Для того, чтобы уберечь ребенка от болезней в белую ткань насыпают зерна пшеницы и опускают в текущий ручей. Если зерна набухают, то новорожденный должен поправится [16]. Если же череда смертей продолжалась, то, по обычаю, меняли одну из балок дома [12]. Для охраны ребенка от «злых духов» после чилля (сорокодневье) на запястье ребенку надевали браслет из бусин чёрного цвета с вкрапленными белыми пятнами, который являлся оберегом. При обряде обрезания женщина-мать опускала палец в (белую-Г. З.) муку для того, чтобы облегчить этот процесс [10]. Считалось опасным для беременных и находящихся в периоде чилла (40 дней после родов) женщин посещать дом умершего, общаться с людьми в трауре, потому что «злые духи» «потустороннего мира» могут навлечь несчастье в этот период на женщину и её новорожденного. Если же умерший являлся близким родственником беременной или недавно родившей женщины, то, неизбежно являясь участницей похоронно-поминального цикла, она должна была завязать на запястье белую нить от савана, которую, придя в дом, где умер человек, нужно было разорвать и положить в саван рядом с умершим[11]. В начале ХХ века существовало поверье, что, если по той или иной причине беременная женщина оказывалась в доме, где находился покойник, ей необходимо было при выходе оттуда положить в рот щепотку соли - универсальное для среднеазиатских народов средство ритуальной защиты от злых духов[25].
Таким образом, цвет в родильной обрядности можно рассматривать как магическое средство или оберег. Основными в этом качестве выступают белый, черный и красный, что соответствует цветовой триаде В. У. Тернера [36].
Функции цвета являются важными и в свадебных обрядах. Так, у ташкентских узбеков во время сватовства в знак согласия родители невесты стелили на стол белую скатерть. На дастархан (скатерть) не ставится красный перец, который ассоциируется с горьким (горькое – горькая жизнь, горький разговор) [22]. В предсвадебном обряде курпа тикар (пошив одеял для приданого) одеяла посыпают белым сахаром, чтобы жизнь у молодоженов была сладкой. У узбеков села Миндон невесту у порога ее будущего дома встречают с пиалой белого молока, как пожелание счастья и благополучия. Во время послесвадебного обряда келин салом узбеки Миндона опускают руку невесты в муку или в масло, как бы символизируя и привлекая к будущей хозяйке с помощью контактной магии умение хорошо готовить [20]. Ритуальное обмазывание мукой или маслом на свадебных торжествах было известно в прошлом узбекам – карлукам. Например, если родители невесты оставались довольны стараниями родственников жениха, то им мазали губы мукой, если нет – золой [39, c. 106].
Как было отмечено белый цвет имел обереженую функцию. Так, невеста во время свадебного торжества надевает белое платье. В начале XX в., как, впрочем, и до сих пор ташкентские узбеки проводили различные ритуальные действия с одеждой. Например, во время обряда никох друзья жениха в его халате(чопон)делают один стежок иголкой с белой ниткой. Смысл этого обряда – в кодировании поведения будущих молодоженов: чтобы муж и жена жили в мире и согласии [12].
Таким образом, можно сказать, что основным цветом, являющимся символом в свадебной обрядности является белый цвет.
Черный цвет в народной культуре – символ смерти, зла, болезней. (Ср., блюдо кора ош (черный плов), которое готовится на похоронно-поминальном обряде, темные цвета в одежде – символ похоронно-поминальных обрядов). В символической сфере корреляция белый/черный означала негативный смысл небелого и соотносилась с оппозицией хороший / плохой, где плохой означал черный. В похоронных мероприятиях использовался и красный цвет, ассоциировавшейся с кровью и смертью. В. Н. Басилов, говоря о красном цвете показал, что кровь отражает красный цветок подтверждая это легендами, где цветы вырастают на пролитой крови героев мифов или являются каплями их крови[2, c. 88-91]. Подтверждением этому служат похоронные обряды узбеков села Миндон Ферганской области Узбекистана. Так, в ритуале скорби по умершему фигурируют лепестки красной розы. После поминального обряда, завернув их в тряпицу несли к могиле и закапывали, в некоторых случаях посыпали могилу лепестками [20]. Б. Х. Кармышева отмечала, что в обследованных ею кишлаках красные розы клали в саван, прочитав над ними молитву и дунув на них [28, c. 145]. Если в семье умирал близкий человек, женщины в начале ХХ в. в течение трех дней шили платья из ткани синего и черного цвета. На четвертый день надевали траурное платье (кук кийди) и организовывали поминальное угощение (етти). В элитной среде сегодня в качестве траурного костюма надевают платья из дорогой ткани синего цвета на кокетке (бархат, шерсть и др.), сапожки (махси), галоши (кавуш), а также темные платки. Средние и бедные слои населения не шьют специального траурного костюма, они надевают темное платье (желательно традиционного покроя) и стараются в течение всего года придерживаться темных тонов в одежде [10,18]. По поверью, траурное платье нельзя было менять в течение года. Это можно объяснить бинарными оппозициями и противопоставлением грязное (точнее, поношенное) – чистое. Стремление избежать чистоты обновления, объясняется, очевидно, соображениями, что в противном случае умершие заберут с собой живых [30, c. 133]. В начале ХХ века по обычаю (ирим) края подола и рукава обрядовых траурных платьев не подшивали. На обряде завершения траура женщины снимают темное платье и надевают светлое (ок кийди) [12]. Участницам обряда подают белую молочную рисовую кашу, тех, у кого завершился траур посыпают белой мукой, приговаривая «оппок кунлар насиб килсин»(пусть в жизни будут только белые и светлые дни)[ 17,20]. Для сравнения отметим, что у узбеков Хорезма вдова в день похорон должна быть одета в белое (рубаха, головной убор) [31, c. 455].
Традиции темной траурной и светлой одежды сохраняются до сих пор. Но траурная одежда может меняться, главное, чтобы она была темного цвета (встречаются регионы (Хорезм), где траурная одежда белая). В начале ХХ века среди женщин ташкентской махалли траурными считались черный, синий, лиловый и темно-зеленый цвета. Самым глубоким считался черный. Черную одежду надевали близкие родственницы, если умерший был молодым и по нему особенно горевали. Наиболее распространенными в качестве траурных были синие платья [3, c. 140]. В. В. Кандинский отмечал: «Углубленное синее дает элемент покоя. Опущенное до пределов черного, оно получает признак человеческой печали. Оно делается подобным бесконечному углублению в серьезную сущность, где нет конца и быть конца не может» [27].
Как видно из сказанного, в хроматическом коде траура встречаются, наряду с уже упомянутыми, и другие цвета. С. В. Дмитриев вводит термин «нетрадиционные траурные цвета» [7, c. 344-351]. К которым можно отнести, например, зеленый, синий и желтый цвета. Узбеки-карлуки, например, называют зеленый в ряду других траурных цветов (черный, синий, ярко-голубой) и обычно не носят одежду этих цветов в повседневной жизни[38,c. 106]. Женщины-узбечки в Самарканде, мужчины и женщины в Ташкенте, отправляясь на похороны, надевают пояс из синей или зеленой ткани[33,c. 65-172]. Зеленый цвет входит в число траурных также у узбеков Хорезма[31,c,104]. Негатив несет и настой из зеленых трав, который может являться не только лечебным, но и отравляющим (яд, зелье – ср. на узбекском: ўтдан ясалган заҳарли ичимлик; ўт – трава; яшил ўт – зеленая трава; яшил, кўк – зеленый; кўк – синий. Зеленый цвет имеет и положительную характеристику. В народной культуре он соотносится с растительностью, изменчивостью, молодостью. Восприятие зеленого цвета ассоциируется с блестящим, сияющим, сходного с золотым. В культуре ислама зеленый цвет очень почитаем и любим. С этим цветом ассоциируются все блага, которые исходят от растений: пища, тень, прохлада, красота.
Желтый цвет с одной стороны, ранжирует молодость и жизненную силу, а с другой желтизна – признак, наделяемый в народной культуре преимущественно негативной оценкой. Плотной тканью в тонах от желтого к оранжевому (цвет малла) покрывается похоронные носилки (амбар) умерших женщин старше сорока лет [24, c. 145]. В приметах желтый цвет означает болезнь или смерть, негативное свойство характера или явления (ташкентские узбеки говорят касалликдан сарғайиб қолди - пожелтел от болезни), малла соч (рыжеволосый) означает человека с вредным, вспыльчивым характером, желтый (сариқ) может ранжировать и качество: жаркий, горячий, испепеляющий. Например, в переносном смысле говорят: сариқ кунлар (очень жаркие плохие дни) [14].
Продолжая разговор о белом цвете, необходимо отметить, что он чрезвычайно широко представлен в женской обрядности, например, в цикле обрядов, центральное место, в которых занимает «патронесса женщин» Биби Сешамбе― «седая женщина, одетая в белые одежды, с лицом, озаренным светом» [1, c. 8]. В Ферганской долине, как, впрочем, и в других районах Центральной Азии, для приготовления ритуального блюда используется белая мука, которую женщины в виде милостыни выпрашивают у соседей. Посуда, в которой будут замешивать тесто, предварительно оборачивается белой материей [1, c. 7]. Все женщины, присутствующие во время проведения обряда или участвующие в нем, покрывают голову белым платком [6, c. 223].
В обряде Мукулькушод обыгрывается черный и белый цвета. Чёрный в этом обряде имеет положительную характеристику. Так, обязательной принадлежностью трапезы является кишмиш с плодоножками, которые в течение чтения сказки о Биби Мушкулькушод отделяются женщинами- вдовами от кишмиша и затем заворачиваются в вату и бросаются в воду (текущий ручей – окар су). Одна из респондентов отмечала, что уплывающие хвостики сухого винограда символизируют «зло». Река в данном случае выступает в роли «добра». «Зло» должно уплывать в противоположную от Мекки («запад») сторону. У узбеков Кашкадарьи хвостики винограда относят на мельницу и бросают в муку. В данном случае символом «добра» является мука, в которой «зло» должно как бы раствориться [8].
Выбрасывая их, женщины у Аллаха просят исполнения желаний и благодарят за исполненные. Обряд обычно проводится по средам и включает в себя чтение под началом руководительницы обряда (отин-ойи) сказки о Биби Мушкулкушод, рецитацию сур и славословий Аллаху. Легенда повествует о бедном лесорубе, которому святая Биби Мушкулкушод помогла стать состоятельным и удачливым человеком [26, c. 56]. После проведения этого обряда, по народному поверью открывался путь к решению возникших проблем. «Кишмиш» в данном случае наделяется особенной силой. Одна из респондентов говорила о кишмише как о райской пище (жаннатдан келган)[8].
Цвет выполняет свои знаковые функции не только в обрядах. Аналогичным образом семантика цвета проявляется и в повседневной одежде, где цвет указывает на возраст, пол и социальный и статус человека.
Так, например, несмотря на то что по традиции женская одежда была яркой, под влиянием моды молодые узбечки сейчас стали отдавать предпочтение одежде черных и серых тонов. Но она непременно должна быть украшена нарядными деталями, искусственными камнями, люрексом. Ж. Бодийяр отмечал, что «цвет (одежды. – Г. З.) диктуется внешними факторами – событием, церемонией, социальной ролью…черное, белое и серое составляют не только нулевую степень красочности, но также и парадигму социального достоинства, вытесненности желаний и морального «стэндинга»[4,c. 15,16]. «Черное (серое-Г. З.) еще и по сей день обладает значением изысканности, культурности, противостоя всей гамме вульгарных красок» [4,c. 17]. В то же время нужно отметить, что предпочтение тому или иному цвету одежды было связано и с природно-климатическими условиями исследуемого региона, природа которого отличается яркими красками. Поэтому предпочтение черного цвета в одежде можно объяснить не только модой, но и «разрывом старого порядка вещей»[4,c. 15,16], трансформацией традиций (черный, темный цвет в традиции наделяется негативными характеристиками, ранжирует похоронно-поминальную одежду), а украшение черного золотым узором, камнями и т. д. неспособностью традиции уйти от ярких красок.
Считается, что тюбетейка чустского типа, где изображен белый узор на черном фоне символизирует поклонение огню, белый цвет ассоциируется с победой над темными силами зла [9,19]. Такие мужские тюбетейки сегодня бытуют среди узбекского населения традиционной части Ташкента, а также Ферганской области.
В. У. Тернер отмечал, что красные вещи обладают силой [35, c. 58]. Прочерчивая параллель с узбекской народной культурой, отметим, что в начале ХХ века девочки узбечки с четырнадцати лет надевали красную паранджу, что скорее всего означало силу молодости, а также ранжировало девочку от женщин. В народной медицине носителей культуры отвар из кожуры граната, имеющий красный цвет является противовоспалительным средством [13,15]. Красный цвет наделяется и свойствами оберега. Многие представители незаконной магии (фолбин, кинначи) используют красные нити в своей практике [13].
Таким образом, материалы статьи показывают, что цвет в народной культуре узбеков имел символический код. Традиционными цветами считались белый, черный и красный и использовались в повседневной и обрядовой жизни узбеков, а также в магической практике. «Нетрадиционными» исследователи, занимающимися проблемой цвета называли синий, зеленый и желтый. Охарактеризованные цвета говорят об этнической принадлежности к тому или иному народу, что ярко отразилось в принадлежности узбеков различных регионов Узбекистана. Материалы статьи также показывают, что все цвета имели амбивалентный смысл.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
Андреев М. С. Среднеазиатская версия Золушки (Сандрильоны). Ташкент, 1927.
Басилов В. Н. Символика суфизма и народные верования // Этнографическое Обозрение. № 6. 1994. С. 88-91.
Бикжанова М. А. Одежда узбечек Ташкента конца XIX – начала ХХ в. // Костюм народов Средней Азии (Историко-этнографические очерки). – М., 1979. – С. 133-151.
Бодрийяр Ж. Система вещей. М.,2001.
Васильцов К. С. Цвет в культуре народов Центральной Азии // https://www. kunstkamera. ru/files/lib/978-5-02-025231-8/978-5-02-025231-8_04. pdf
Горшунова О. В. Идея о двух началах в культе плодородия у народов Средней Азии // Среднеазиатский этнографический сборник. М., 2001. Вып. IV.
Дмитриев С. В. Цвет в траурной обрядности народов Центральной Азии (к постановке проблемы) // Сороссовские лауреаты России. М., 1996. С. 344–351.
Записи автора. г. Ташкент. Махалля Себзор; Село Миндон; Село Тудамайдон. 2009, 2012-2014,2016.
Записи автора. г. Ташкент. Махалли Бахор, Самарканд Дарвоза. 2009.
Записи автора. г. Ташкент. Махалли Самарканд Дарвоза, Турккургон. 2009.
Записи автора. г. Ташкент. Махалли Янги Шахар, Кукча, Самарканд Дарвоза. 2000, 2003.
Записи автора. г. Ташкент. Махалля Кукча. 1998.
Записи автора. г. Ташкент. Махалля Сагбан. 2011.
Записи автора. г. Ташкент. Махалля Самарканд Дарвоза. 2009.
Записи автора. г. Ташкент. Махалля Самарканд Дарвоза. 2005.
Записи автора. г. Ташкент. Махалля Себзор. 2011.
Записи автора. г. Ташкент. Махалля Янги шахар. 1998.
Записи автора. г. Ташкент. Маххаля Себзор; Село Миндон; Село Тудамайдон. 2009, 2012-2014,2016.
Записи автора. г. Ташкент. Махалля Самарканд Дарвоза. 2005.
Записи автора. Село Миндон. 2012-2014.
Записи автора. г. Ташкент. Махалля Самарканд Дарвоза. 2005,2009,2011; село Миндон. 2012- 2014.
Записи автора. г. Ташкент. Махалли Кукча, Самарканд Дарвоза. 2005,2009, 2011.
Зунунова Г. Ш. Материальная культура узбеков Ташкента: трансформация традиций (ХХ- начало ХХI в.)- Ташкент. - 2013. 300 с.
Из архива И. М. Садгян. Детская обрядность узбеков. 1991.
Ислам на бывшей территории Российской империи. Энциклопедический словарь. М., 2006.
Кандинский В. В. О духовном в искусстве (живопись). – Л., 1990: lib. ru/CULTURE/KANDINSKIJ/ kandinski
Кармышева Б. X. Архаическая символика в погребально-поминальной обрядности узбеков Ферганы // Древние обряды верования и культы народов Средней Азии Историко-этнографические очеркиМ: Наука. - 1986.
Леви -Стросс. Мифологики. -СПб., 2000.
Орлов П. А. Вещный мир удмуртов (к семантике материальной культуры). : Дисс. … канд. ист. наук. – Ижевск, 1999.
Сазонова М. В. Женский костюм узбеков Хорезма // Традиционная одежда народов Средней Азии и Казахстана. М., 1989.
Самарина Л. В. Традиционная этническая культура и цвет // Этнографическое обозрение (далее ― ЭО). М., 1992. № 2. C. 147-156.
Сухарева О. А. История среднеазиатского костюма.
Самарканд (вторая половина XIX – начало XX вв.). М.,1982.
Теория цвета// http://nix-studio-edition.ru/ tutorials/glossary/ 206-color-teory. html
Тернер В. У. Проблема цветовой классификации в примитивных культурах (на материале ритуала ндембу) / В. У. Тернер // Искусствометрия: Методы точных наук и семиотики. М. : Изд-во ЛКИ, 2007. - С. 50-81.
Тернер В. У. Символ и ритуал. М.,1983.
Фрэзер Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М., 1980.
Цит. по: Васильцов К. С. Цвет в культуре народов Центральной Азии // https://www. kunstkamera. ru/files/lib/978-5-02-025231-8/978-5-02-025231-8_04. pdf
Шаниязов К. Узбеки-карлуки (Историко-этнографический очерк). Ташкент, 1964.
Zununova G.Sh.
Doctor of Historical Sciences
chief scientist
«Interdisciplinary» department
National Centre of Archeology
Academy of Sciences of the Republic of Uzbekistan
(Tashkent, Uzbekistan)
COLOR IN THE PRACTICE OF EVERYDAY
AND RITUAL LIFE OF THE UZBEKS
Abstract: the article reveals everyday, ritual and magical functions of color, which rank age and ritual situations. It shows how this or that color plays a protective function, as well as presents local images with the sign of «joy» and «sadness».
Keywords: color, everyday life, ritual, amulet, ritual, wedding, funeral
Номер журнала Вестник науки №10 (43) том 4
Ссылка для цитирования:
Зунунова Г.Ш. ЦВЕТ В ПРАКТИКЕ ПОВСЕДНЕВНОЙ И ОБРЯДОВОЙ ЖИЗНИ УЗБЕКОВ // Вестник науки №10 (43) том 4. С. 32 - 43. 2021 г. ISSN 2712-8849 // Электронный ресурс: https://www.вестник-науки.рф/article/4842 (дата обращения: 25.04.2024 г.)
Вестник науки СМИ ЭЛ № ФС 77 - 84401 © 2021. 16+